"Его били целых два дня. Из-за денег. Замполит с позывным "Депутат". 2-й мотострелковый батальон, штурмовая рота, 1-й взвод, часть 46102. Били лопатой и палками, как собаку. На второй день он умер", – написала жена контрактника в комментарии к одному из постов о вымогательствах и убийствах ("обнулениях") в российской армии. Эта история – одно из многочисленных свидетельств беспредела в российской армии, который происходит на протяжении уже почти четырех лет вторжения в Украину: от расстрелов за нежелание идти в "мясные штурмы" до издевательств и казней за отказ отдавать деньги командирам.
"Показалось изначально, что там что-то не так"
Как выяснила редакция Сибирь.Реалии, речь идет о 50-летнем Алексее Григорьеве. Его родственница Ирина называет его "большим патриотом родины, который даже в отпуск никуда из России уезжать не хотел и уже давно рвался на так называемую СВО, несмотря на противодействие жены".
– Она ему говорила: куда ты пойдешь, успокойся, три года отговаривала его от этой глупой затеи, а он все твердил: "Я хочу, своих не бросают". У него там два друга воюют, его интересовало всё, что там происходит, он постоянно звонил им, расспрашивал.
По словам Ирины, у Алексея с женой двое своих детей и под опекой 10-летний племянник Дима из Краснодара, чьи родители погибли в прошлом году, а родственники, которых немало, взять его наотрез отказались.
– Он только начал Алексея папой называть, и теперь опять без папы, говорит – "каждый год я сирота".
Григорьевы живут в Москве. Алексея Ирина называет "человеком из 90-х – накачанный, умел обращаться с оружием".
– У него была нормальная работа в "Мосводоканале", платили неплохо. Но этим летом ему удалось настоять на своем – в июне он полетел в Магадан, чтобы заключить контракт.
"Патриотизм и стремление оказаться среди своих" не помешало ему внимательно изучить, в каких регионах единовременные выплаты при подписании контракта самые большие. Он рассказывал, что в Волгограде ему предложили почти 1 200 000 рублей, в Чебоксарах около двух миллионов, а в Магадане 2 600 000. И Григорьев выбрал Магадан.
Контракт с Министерством обороны Григорьев заключил 6 июля. Из Магадана его перебросили в Бикин (Хабаровский край), где находилась воинская часть – там новоиспеченных контрактников продержали около трех недель: "то борт не взлетел, то автобус поломался".
– 24 июля вечером они наконец прилетели под Ростов. Он позвонил жене буквально на две минуты – сказал, что телефон разряжается, – говорит Ирина.
Второй раз Алексей вышел на связь 27 июля.
– На все вопросы: "Ну, скажи, где ты, как там все, как зовут замполита?" – он отвечает: "Нет, не знаю". И как-то настороженно. Жене его показалось с самого начала, что там что-то не так. Он сказал, что у них телефоны забирают. Странно – они же еще на учениях, не на боевых действиях. Их привезли в село Рубашкино под Донецком, потом, видно, на машинах развезли по ротам. Он говорил: "Мы неделю-две здесь будем, а потом уже выйдем на задание". И еще сказал, что связи нет, надо симку менять.
Потом выяснилось, что позвонить домой разрешают всего раз в неделю. Родным Григорьева это показалось странным. 4 сентября, в день его рождения, сестра поехала в военкомат – хотела узнать, как его поздравить. Но в военкомате ей вручили извещение о том, что Григорьев умер своей смертью от сердечной недостаточности.
"Каждый врал своё враньё"
Получив извещение о гибели Алексея, сестра стала спрашивать про деньги.
– Она сразу спросила, в ту же минуту: "Где здесь подают на выплаты?" И позвонила жене – нет ли у нее случайно его паспорта. Видимо, какие-то документы для выплат нужны были. Я в шоке была. Думаю, как может человек в такую минуту думать про документы?
По словам Ирины, "вранье насчет того, как именно умер Алексей Григорьев, началось прямо в военкомате". Его сестре сказали: "Он летел, ему плохо в самолёте стало, он там и умер". Сестра поинтересовалась, когда и куда он летел – и тогда версию переменили: нет, он умер прямо в части. "Якобы он бежал, ему стало плохо, его откачали, он встал, опять побежал, ему снова стало плохо, но второй раз не откачали, и он умер". В самом извещении о гибели написано сухо – "возвращаясь с занятий, военнослужащий почувствовал себя плохо, потерял сознание, реанимационные мероприятия не помогли, причина смерти устанавливается".
– Вот такой бред они несли. И мы начали в тот же день заниматься его поисками. Взяли извещение и сразу поехали в Министерство обороны проверять его статус. Статус у него был действующим: всё хорошо, жив-здоров. Мы тут же в морг № 522 звоним, там говорят, такой не приезжал, тела в морге нету.
По словам Ирины, "у семьи очень хорошие связи в Москве: один родственник – полковник, другой – тоже военный, работает в Министерстве обороны". Естественно, их попросили помочь, и они "всех подняли на уши". Тогда нашелся военный, которого она называет "направленец" – отвечающий за отправку родственникам тел погибших военнослужащих. Он сообщил, что тело Алексея опознали в Ростове," смерть произошла от сердечной недостаточности". Но в справке о смерти, которую получила семья, написано, что она выдана в Донецке, и там же прошло опознание.
– И как же он может быть в Ростове опознан, если у него статус действующий? В ростовском морге статус сразу бы изменили. То есть направленец этот, Федотов Валентин Николаевич, тоже врал. Но у нас есть знакомые из контрразведки, они нам в тот же день быстро пробили всё. И нашли сводку, что он пропал без вести в посёлке Шевченко.
Дали телефон дежурного и сказали, как надо с ним пообщаться. Дежурный сказал: "Да, он был там, в посёлке Шевченко, была атака, дронами его ранило, его привезли в часть, он по дороге умер". Ну, если ранило, это же не от сердечной недостаточности! В общем, каждый врал своё враньё.
Врали, по словам Ирины, и в Министерстве обороны. Картина складывалась такая: извещение о смерти есть, статус действующий (жив), тела в морге нет, а сотрудник военкомата говорит: "Я не могу по нему добиться никакой информации, меня просто игнорят". Алексей умер 29 июля, а извещение в военкомат пришло только на третий день – 1 августа.
– У них же опознание должно быть по отпечаткам (пальцев, ладоней). Отпечатки должны в Москву отправляться для подтверждения. У него не было такого. Как нам сказали, он был опознан по паспорту и все. Его не было в морге 522-го центра (522-й ЦПООП – Центр приема, обработки и отправки погибших), его тело нашлось, когда мы уже всех их вместе начали дрючить, тогда они зашевелились. Там все переругались и решили от нас избавиться в один день. 12 сентября привезли тело, а военкомат не мог с 1 августа ничего узнать. 13-го у него статус поменялся.
И только потом, окольными путями, через "свои источники" Григорьевым удалось узнать, что с ним случилось на самом деле.
– У них же контрактные деньги даются приблизительно через месяц. Он заключил контракт 6 июля, 27-го прибыл на место. Замполит приказал ему отдать карту Газпромбанка и требовал пин-код от нее. Алексей не говорил. Его били два дня. А когда на второй день совсем забили, тело хотели просто выбросить в посадку. Двое бойцов это видели, испугались, что они следующие будут, и сбежали в СОЧ (самовольное оставление части). А по нему дали сводку, что он пропал без вести 29 июля. А потом поняли: а что, если сейчас военная полиция поймает и привезёт тех, кто в СОЧ убежал, а тут тело лежит – и сводка, что он пропал без вести. Поэтому и дали извещение о смерти, которое пришло 1 августа.
По словам Ирины, жена Алексея добивалась, чтобы в его части ей рассказали подробности – как и где умер ее муж, но ей никто не мог ответить.
– Человек, который занимается документами, сказал, что в свое время она все узнает – переписка с ним сохранилась. Узнать правду помогла жена одного из сослуживцев Алексея – через нее удалось найти свидетелей того, как из-за пин-кода к банковской карте его избивали два дня палками и лопатой и в конце концов забили до смерти. Они убивают своих солдат просто у себя в части, даже быстрее уничтожают, чем украинские дроны, – негодует Ирина.
По ее словам, раньше она слышала рассказы о вымогательствах и издевательствах в российской армии, но до гибели Алексея "не очень этому верила": "Мало ли что пишут". Теперь никаких сомнений не осталось.
– Это система, с ней бороться нереально. Они все повязаны: прокуратура, Минобороны, Следственный комитет, морг. Врали все – и направленец, и командир, дававший извещение о смерти, и его замполит, убивший Алексея в части из-за карты, а что тело так долго лежало – наверное, ждал, пока зайдут эти деньги, хотя смысла не было, он же пин-кода не знал.
Теперь произошедшее с Григорьевым Ирину уже не удивляет.
– Военные, мне кажется, думают, что история с платными контрактами скоро заканчивается, поэтому и выбивают деньги из солдат с такой жестокостью Я смотрю, сейчас уже ни в метро никто не сидит, на контракты не зазывает, ни денег таких уже не платят. Думаю, командиры Алексея тоже знали, что вот сейчас закончатся эти выплаты, хотели скорее последние деньги отнять у людей. Я знаю, как мыслят люди с погонами и при деньгах: они считают, что все могут, что это нормально. У них другое мышление. Просто потому, что им ничего не будет за это. Они очень жестокие. Считают, если ты пришёл, подписал контракт, ты вообще никто и звать тебя никак. Им только – что бы с тебя поиметь, я тебя сейчас прибью, в лесопосадку выкину, кто узнает, а у меня на кармане будет почти 3 миллиона.
По словам Ирины, только благодаря их связям и настойчивости тело Алексея все-таки нашли и привезли.
– Наш родственник нам все выслал и сказал, где этот доктор, который вскрытие делал, и что справку левую сделали в Донецке, а вовсе не в Ростове. В морге просто так вам никто не скажет, есть тело или нет. У нас там просто хорошие знакомые, они сидят, по базе пробивают и нам сообщают. А если вы простой человек, вам даже непонятно, где запрос делать. И в Минобороны вы приходите статус человека узнать, а вам могут сказать: "Приходите завтра". Если бы не было таких связей и знакомств, мы бы, наверное, ничего не узнали.
Получит ли семья Алексея Григорьева выплаты за его гибель, Ирине неизвестно, но, по ее словам, уже есть адвокат, "который занимается этим вопросом". Они послали запрос в СК с просьбой провести расследование причин гибели Алексея Григорьева, но ответа пока не получили.
Похоронили его 19 сентября.
– Его отправили в Новоархангельское трупохранилище под Москвой. Когда мы его стали искать, заведующая позвонила: "Вы не переживайте, он приехал, с телом всё хорошо". Но тело приехало 12 сентября, а перед тем месяца полтора лежало, там уже побои не увидишь и ничего не докажешь теперь. Они же его готовили к выбросу, да так, чтобы не опознали: он приехал без жетона, без вещей, без всего. Ведь если человек умер своей смертью, какой смысл с него жетон снимать? Он прилетел в часть 24 июля, на связь вышел 27-го, а 29-го его забили. Вот вам и армия.
Подобных историй в российской армии множество. Так, бывший военнослужащий из Ижевска, снайпер, а теперь инвалид из-за ранений, рассказывает о практике "обнулений" в своем подразделении – в частности, о двух сослуживцах, застреленных при попытке покинуть позиции. Третий боец, по словам бывшего снайпера, прострелил себе ногу, чтобы не эвакуировать тела по приказу командира. За это “командир… приказал задвухсотить (убить) его... Не выполнил этот приказ… Все, он двухсотый. Вместо двух – три двухсотых. Я говорю, у меня, вот, в моей группе такая х***я”.
К юристу Ксении Лой обратился сын военнослужащего, погибшего в распределительном пункте для самовольно оставивших часть. Он поехал на лечение и не вернулся, его задержала военная полиция и отправила в распределительный пункт. На связь он перестал выходить в апреле, о его смерти родственники узнали только через несколько месяцев. В части тянули с передачей тела, пытались переложить на родных расходы по его доставке. По официальной версии, погибший "забаррикадировался в помещении, упал вместе с двухъярусной кроватью, чем нанёс себе тяжёлые повреждения и через 12 часов умер". Юрист обратила внимание на то, что экспертиза зафиксировала травмы, "характерные для сильнейшего механического воздействия уровня падения с большой высоты или тяжёлого удара массивным предметом".
Никакая медицинская помощь ему не оказывалась, в возбуждении уголовного дела отказано. В комментариях выражаются сомнения в правдивости официальной версии случившегося: "Даже без экспертизы понятно, что избили до смерти".
Бывший военнослужащий 12-го гвардейского танкового полка, войсковая часть 31985, Михаил с позывным "Крест" сообщает, что у военнослужащих в различных подразделениях командование систематически силой отнимало паспорта, военные билеты и другие личные документы. По словам Михаила, об этой практике ему рассказывали многие военнослужащие с разных направлений. Он заметил, что "после изъятия документов некоторые бойцы пропадали", а потом по их документам, оставшимся в штабах, "оформлялись кредиты, а персональная информация могла уходить третьим лицам". Михаил называет это преступной схемой.
Военнослужащий 423-го гвардейского мотострелкового полка, войсковая часть 91701, заявляет, что передал своей жене видеозаписи с издевательствами со стороны командиров над рядовыми, которые в результате получают серьёзные травмы. "Там есть видео, как они людей насильно пристёгивали, как… тут все в крови, как они насильно людей увозят". Ранее этот военнослужащий вместе со своим сослуживцем сообщил о том, что в их подразделении командиры занимаются "обнулениями" личного состава, открыто собираются "отправить личный состав на боевое задание, где, как они утверждают, их обнулят".
Военнослужащий Алексей рассказывает, что в подразделениях, где он проходил службу, "всегда обнуляли, при мне троих обнулили!" По его словам, для убийств вызывают специальных бойцов, которые этим занимаются, так было и во время конфликта, возникшего между сослуживцами в одном из учебных лагерей. Алексей говорит, что один из убитых перед расправой подвергся издевательствам – его сутки продержали пристегнутым наручниками и только потом расстреляли. В комментариях можно прочесть: "Уверен, что такого не было даже у гитлеровских нацистов, и даже в Красной армии во время ВОВ до такого не опускались. Но путинская РФ смогла удивить всех. А фашисты, конечно, в Киеве, а не в стране, где даже над своими измываются так, что гестаповцы в аду стоя аплодируют".
Тётя военнослужащего 6-го гвардейского танкового полка, войсковой части 93992 Владимира Дульянинова сообщила, что много раз жаловалась в различные инстанции на беспредел в 6-м танковом полку, но ответа не получила. Племянник рассказал ей "о систематических вымогательствах, хищениях и насилии внутри подразделения", о принудительных сборах под угрозой физической расправы "на нужды части". Она уточняет, что "переводы осуществляются на личные карты офицеров. Указан конкретный получатель – лейтенант Руслан Даудгаджиевич О., позывной "Даргинец".
Владимир Дульянинов рассказал, что солдат вынуждают перед выходом на задания оставлять командирам банковские карты и ПИН-коды к ним, а также о практике убийств "неугодных" в его полку. По его словам, приказ "обнулять" бойцов отдаёт командир с позывным "Сумрак", исполняет военнослужащий "Заяц". К преступлениям причастны комбат с позывным "Вудман", замкомбата "Борзый", командиры рот "Сумрак", "Даргинец" и "Терек". Они же, как утверждает военнослужащий, прикрывают преступления обвинениями в дезертирстве.
– Практика пыток, избиений и "обнулений" в российской армии действительно существует, как из-за конфликтных отношений, так и из-за денег, которые командиры отнимают у рядовых, – подтверждает сотрудник правозащитной организации "Идите лесом" Андрей Николаев (имя изменено). – Это же замкнутый армейский мир, оттуда никто никуда не денется, а если кто-то будет писать родным или пытаться сделать публичными эти вещи – ну, таких "обнулят", и все.
